Кому я пожалуюсь,

если не отыщу, что искал?

Возле камней, лишенных соков, близ опустевших жуков

я не увижу, как Солнце оборет создания из трепетной плоти.



Но я подойду к первому из пейзажей,

где смешены столкновения, жидкости и шумы,

проникающие в тельце новорожденного ребенка,

к пейзажу, избегающему плоскостей,

и я пойму, что цель моих поисков - радость -

захватит меня, когда я полечу, смешан с любовью и сомном песчинок.



Меня не достигнет иней погасших глаз,

стоны дерева, убитого тлей.

Все формы переплетуться в едином порыве,

и только безудержное их стремление достигнет меня.



Ты не сможешь путь продолжить в сплетенье тычинок,

ибо воздух растворит сахар твоих зубов,

ты не сможешь приласкать ускользающий лист папоротника,

ибо под изумленной ладонью ощутишь слоновую кость.



Там, под корнями, там, в сердцевине ветра,

колышется истина не нашедших себя вещей:

никелевого пловца, что ждет самой стройной волны,

и стада ночных коров с красными женскими ножками.



Кому я пожалуюсь,

если не отыщу, что искал?

Но я подойду к первому из пейзажей, полных влажности и биений,

и пойму, что цель моих поисков - радость -

захватит меня, когда я полечу, смешан с любовью и сомном песчинок.



Свежайший всегдашний полет над опустевшими ложами,

над толпами ветерков и севших на мель короблей.

Тычусь вслепую в стены застывшей вечности,

и наконец любовь без рассвета. Любовь. Любовь изумленных глаз.